Семья как показатель благополучия

общественной системы

 

проф. Н.В. Лагутов

 

Роль семьи как «ячейки общества», от благополучия которой напрямую зависит выживание, или же, напротив, вымирание социума[1], до недавнего времени никогда серьезно не подвергалась сомнению. Ведь функция семьи непосредственно связана с удовлетворением таких важнейших естественных «потребностей ее членов», как, например, необходимость продолжения рода (репродукция), ведение хозяйства (экономика), наследование социального статуса (регенерация), систематическое воспитание, личностное формирование и моральная регламентация поведения индивида коллективом (социализация), взаимная коммуникация, духовное взаимообогащение и забота о здоровье, благополучии, эмоциональной поддержке членов семьи (психотерапия)[2].

Можно сказать, семья является в определенном смысле показателем благополучия той или иной общественной системы. В этой связи вызывает интерес факт проблемности семьи в современном обществе, казалось бы, вполне благополучном и в экономически-бытовом, техническом, и в социально-правовом отношении по сравнению с более ранними человеческими сообществами.

Так, нормой для современного мира стал стремительный рост числа разводов, воспринимаемых людьми как вполне приемлемый способ решения супружеских конфликтов. В среднем на рубеже XX-XXI столетий соотношение разводов к бракам в РФ составило 57,7%[3]. За первое десятилетие нового века оно выросло до 64,2%[4]. Иными словами, порядка 2/3 заключаемых людьми браков оказываются обреченными на неуспех.  

Очевидно также нарушение волевой, эмоциональной и личностной составляющей человеческих взаимоотношений, что выражается, с одной стороны, в нарушении поведения и влечений индивидов, примером чего могут служить:

1. распространение психосексуальных патологий, как в отношении объекта притязаний[5], так и способа удовлетворения влечений[6],

2. а также наруше­ние биологических потребностей и инстинкта самосохранения, как в случае с анорексией, булимией и многими другими видами психологических зависимостей, вроде алкоголизма, токсико- и наркомании[7].

С другой стороны, речь может идти и просто о банальном неумении людей строить прочные семейные отношения, что становится причиной повышенной конфликтности современного семьянина, благоприятной почвой для семейного насилия либо безразличия членов семьи друг к другу.

  

Интерес к семье фиксируется уже в трудах социологов и психологов конца XIX-начала XX века. С 20-х годов в методах индивидуальной психологии А. Адлера появляется, а с 60-х годов активно действует супружеская, а затем и групповая семейная психотерапия. В обществе последовательно сменяют друг друга концепции, предлагающие такие средства решения проблемы, как:

1.       экономическое стимулирование, улучшение уровня жизни[8], регулирование рождаемости в семье в целях концентрации внимания ее членов на более широких социокультурных ролях, что в целом представляет собой не что иное, как попытку переложить функции семьи на государство и общество. Этот подход вообще характерен для государственно-общественных программ поддержки семьи.

Следует отметить, что при подобном подходе семья воспринимается уже не как самодостаточный институт, а как некое «товарищество», «партнерство», имеющее лишь относительную ценность в сравнении с интересами социума[9]. Это неизбежно ведет к индивидуализму, т.е. обесценению человека как члена семьи, и абсолютизации его роли, функции в общественном процессе.

Так, в середине 50-х годов XX века в США, а затем и в Европе наблюдалось явление, при котором пожилые люди, не имевшие по объективным причинам возможности реализовывать свои общественно-полезные роли в работе (GesellschaftlichnutztlicheArbeit), формально под предлогом заботы о них практически исключались социумом не только из общественной, но и из семейной жизни[10], помещаясь в специализированные дома-интернаты, колонии, поселения. Им предлагалось либо «продуктивное старение» в старческой субкультуре, в волонтерской работе, «альтернативных семьях»[11], либо безболезненная смерть (эвтаназия)[12].

Похожая ситуация наблюдается и в современном обществе, когда демографическая проблема становится предлогом для идей об отмене пенсий и отправке стариков из крупных городов «за сотый километр»[13]. Как это ни парадоксально, такая постановка вопроса в принципе закономерна для государственного регулирования семьи, демографической и экономической ситуации в обществе.Ведь человек для социума объективно представляет собой лишь живой винтик социально-экономического механизма, при том, что сам человек ощущает себя чем-то большим, чем взаимозаменяемым винтиком системы, о чем заявляет экзистенциальная философия и психология.

Не секрет, что в комфортабельных «домах престарелых» США вопрос самоубийства доныне встает с завидной регулярностью, в то время как в семьях даже нищих «развивающихся» стран этот процент существенно ниже.

Под присмотр общества и государства еще ранее были поставлены: практически все женское население (феминизм) и молодежь («ювенальная юстиция»), путем поддержания индивидуализма у потенциальных домохозяек и подростков, опять же вразрез с интересами традиционной семьи.

Нечто подобное наблюдалось и в СССР, где олицетворявшие советскую пенсионную систему «трудовые книжки» были также основаны, прежде всего, на принципе учета стажа заслуг индивида перед государством. Каким бы примерным отцом или примерной домохозяйкой и матерью ни были работоспособные члены семьи, их заслуженность измерялась только «работой» и получаемой за нее «зарплатой».

Подобные тенденции: исключение старшего поколения из семейной жизни, исключительная занятость работоспособного населения общественно полезной нагрузкой, а не семьей, активная включенность общества и государства в дела семьи, - непосредственным образом воздействовали на структуру и функции самой семьи. Семьи резко становятся малодетными. Растет число разводов малоопытных «партнеров», для которых свои интересы, имидж в обществе важнее семейного уклада.

В середине 60-х в США подрастает молодое поколение, эмоционально оторванное от домашнего очага, не навыкшее уважению старших, лишенное всякой традиции, в том числе и собственной национальной культуры, – так называемые «люди мира»: хиппи, битники («разбитное» поколение недоучившихся студентов, наркоманов, неформалов). Это стало, кстати, идеальной почвой для популяризации в обществе радикально-«контркультурных» течений, таких как сайентология Р. Хаббарда, неоязычество NewAge и неосатанизм Э. Ла Вэя (1930-1997), культивировавшего как раз анархию, вседозволенность, «сексуальную революцию» сначала в США, а потом и в Европе.

Размывание культурных стереотипов выразилось и в появлении так называемого «антипсихиатрического движения» М. Фуко (1926-1984), Т. Саса (1920-), Р. Лэйнга (1927-1989), объявивших постановку пациентам диагноза какой-либо психической «ненормальности» (будь то шизофрения, наркомания, педофилия или гомосексуализм) негуманной и прямо вредной из-за «фрустрации» индивида. Он вовсе не болен: просто его опыт, «картина мира» не укладывается в общепринятые нормы[14]. Показательно, что в большинстве случаев речь идет не просто о ценностях контркультуры, а о пропаганде авторами собственных нетрадиционных жизненных ориентаций и убеждений.

2.       с другой стороны, если к 60-м годам XX столетия представлялось действительно невозможным общественными силами решить проблемы семьи такой, как она сложилась в традиционном обществе, ее предлагалось «осовременить», позволить ей быть «нетрадиционной».

Этот подход основывался на допущении естественного характера всех возможных форм непрерывно меняющихся брачно-семейных отношений: не только моногамии, но и группового сожития, полигинии (многоженства), полиандрии (многомужества), а также развода, - что стало возможным благодаря распространению в обществе идей эволюционно-биологической (этологической) гипотезы, выдвинутой некогда Ч. Дарвином (1809-1882).

Это же идеологическое зерно содержалось и в популярной в XX столетии концепции коммунистического интернационала, предполагавшего необходимость полного или частичного отказа от любой частной собственности в пользу общественно-коллективного хозяйства. Не был исключением, в том числе, и брак.

О близости и «естественности» якобы изначального для человечества промискуитета и проституции намекал уже эволюционный подход историка И.Я. Бахофена (1815-1887), который утверждал, что «переход к единобрачию, при котором женщина принадлежала исключительно одному мужчине, таил в себе нарушение древнейшей религиозной заповеди (то есть фактически нарушение исконного права остальных мужчин на эту женщину), нарушение, которое требовало искупления или допускалось при условии выкупа, состоявшего в том, что женщина в течение определенного времени должна была отдаваться посторонним»[15].

По мнению религиоведа Л.Г. Моргана, в первоначальном человеческом сообществе должны были бытовать «неупорядоченные половые отношения», что означает, «что запретительные ограничения нашего или какого-нибудь более раннего времени не имели тогда силы…

Вестермарк исходит из взгляда, что "неупорядоченность включает подавление индивидуальных склонностей", так что "ее самой подлинной формой является проституция"»[16].

По мнению Ф. Энгельса (1820-1895), причиной всех бед капиталистического общества стало закабаление женщины лицемерной моралью патриархального строя, почему предлагалось «возвращение всего женского пола к общественному производству», освобождение ее от ухода за семьей и детьми и, как следствие, полная экономическая и моральная самостоятельность, позволяющая не беспокоиться  «о последствиях», что мешало бы «девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине». «Не будет ли это достаточной причиной – отмечает он, - для постепенного возникновения более свободных половых отношений, а вместе с тем и более снисходительного подхода общественного мнения к девичьей чести и к женской стыдливости?», тем более что, по определению Ф. Энгельса, моногамия воспринимается как «невыносимо скучное супружеское сожительство, которое называют семейным счастьем»[17].

Нет ничего удивительного, что подобные идеи, в конце концов, оказали влияние на формирование образа современного семьянина. Предполагается, что в век гуманизма, науки, информационной открытости, когда человек изменился, будучи свободным в своем выборе (гуманизм), «дух времени» требует эволюциинуклеарной семьи в семьи «неполные» (феминизм), гомосексуальные, свободные от детей и т.д.[18]

            Очевидно, что оба рассмотренных подхода – и государственно-общественное регулирование семьи, и либерально-попустительский «эволюционизм» по принципу «естественного отбора» в деле формирования семьи – воспринимают человека как всего лишь «объект», т.е. взаимозаменяемый член семейной системы.

На самом деле, как первая, так и вторая группа способов решения семейных проблем на поверку оказывается несостоятельной, поскольку не подтверждается, что прагматические причины семейной нестабильности являются главными, а не побочными факторами.

К примеру, экономический уровень жизни современной средней семьи значительно выше, нежели в блокадном Ленинграде, деторождение же, тем временем, намного ниже…

Регулирование рождаемости также не приводит к стабильности семейных отношений, к психологическому здоровью членов семьи и т.д.

Например, «материнский сертификат», выдающийся в РФ, преследует какую угодно цель: стимулирования рождаемости в обществе, преодоления демографического кризиса, - но только не прочные семейные отношения супругов, о чем свидетельствует начисление средств не семье, а одному из родителей (возможно, уже не раз разведенному).

О том же свидетельствует практика составления брачующимися «контракта», который уже представляет собой потенциальное зерно имущественного урегулирования последствий развода супругов, и т.д.

Решая вопрос передачи полномочий обществу, заботясь о «нетрадиционных» семьях, общество рискует вымиранием, а с другой стороны, не решает старые проблемы человеческих взаимоотношений, а только отсрочивает их решение.

Семья как явление, выражаясь языком гештальтпсихологии, оказалась не равной сумме собственных структурных элементов. Семью нельзя заменить передачей ее функций обществу, государству.

Главная проблема, оказывается, коренится в способах реагирования человека на вызовы окружающего мира, в убеждениях индивидов, а также в подходе: основан он на принципе традиционализма, т.е. приверженности передаваемым из поколения в поколение ценностям, либо же на принципе глобализма, характеризующемся толерантностью, т.е. эклектизмом различных традиций.

Цели и задачи семейной терапии

в рамках традиционной семейной жизни

 

проф. Н.В. Лагутов

 

Современная гуманистическая культура расцвечена лозунгами, среди которых особенно выделяются утверждения, что «мы-де живем в многополярном обществе», «XXI век – это век гуманизма, прогресса науки, информационной открытости». Поскольку же «человек должен соответствовать духу времени», иначе будет «несовременным», то приверженность к «традиционной культуре» неизбежно вызывает ассоциации с неким «фундаментализмом», рассадником межнациональной и религиозной нетерпимости, каким-то «темным средневековьем».

Создается впечатление, что человек действительно куда-то стремительно меняется, и объективные естественные законы общества неумолимо диктуют условия, по которым нуклеарная семья постепенно отмирает, отдавая свои позиции семьям «неполным» или нетрадиционной ориентации; сама традиционная культура, основанная на приверженности передаваемым из поколения в поколение ценностям, сменяется глобализмом, характеризующимся толерантностью, эклектизмом различных традиций, а homosapiens эволюционирует во что-то более совершенное, переплавляя свое человечество в достижениях современной кибернетики и нано-технологии. Но действительно ли мир и человек так кардинально изменился?

Для разрешения данной задачи автором было проведено опытное исследование при помощи методики, направленной на выявление степени соответствия жизненного уклада респондентов традиционным ценностям. В процессе исследования рассматривались такие атрибуты традиционного образа жизни в смысловой структуре современного человека, как экономика, быт, функции хозяйки и хозяина дома, роль супругов, воспитание и образование детей, гостеприимство, благотворительность и меценатство в традиционной семье, а затем выявлялось их соответствие реальным жизненным ценностям опрашиваемых.

За образец традиционного образа жизни, учитывая результаты еще одного авторского исследования[1], согласно которым отношение мировых авраамических религий к традиционным ценностям должно существенно коррелировать между собой, было взято описание канонических принципов семейной жизни в древнерусском «Домострое», отобразившем в отечественной культуре основные принципы крупнейшей из этих религий – христианства.

Было опрошено более 290 респондентов, которыми любезно согласились стать слушатели ряда вузов и курсов повышения квалификации Москвы и Московской области.

Результаты исследования показали, что:

1.       Экономика традиционной семьи свойственна всего 11% респондентов. К ним можно отнести еще 18% сочувствующих, но не практикующих, зато безразличных оказывается гораздо больше: 68%, и 3% относящихся категорически отрицательно. Казалось бы, подтверждается тенденция о «полном изменении человека» и «ненужности традиции». Но парадокс в том, что анализ жизненных ценностей и у сочувствующих, и у противящихся экономике традиционной семьи показывает 95% чаяния этой традиции даже у, казалось бы, полностью к ней безразличных.

2.       Та же картина наблюдается в следующей категории, где рассматривался быт традиционной семьи. Он оказался свойственен 7,4% респондентов. К ним можно отнести еще 18% сочувствующих, но не практикующих, зато безразличных – 63,6%, и 11% относящихся категорически отрицательно. При этом анализ жизненных ценностей и у сочувствующих, и у противящихся быту традиционной семьи показывает 78-100% чаяния этой традиции даже у, казалось бы, полностью к ней безразличных.

3.       Традиционное понимание функций хозяина дома свойственно 29% респондентов, при 33% сочувствующих традиции, но не практикующих (итого – 52%). Безразличных (но не относящихся отрицательно) – 48%. Однако анализ жизненных ценностей и у сочувствующих, и у противящихся традиционному пониманию функций хозяина дома опять же показывает 88-100% чаяния этой традиции даже у, казалось бы, полностью к ней безразличных.

4.       Традиционное понимание функций хозяйки дома не свойственно вообще никому (0%!!!). Лишь 11% сочувствующих, но не практикующих, и 89% безразлично относящихся. При этом и у тех, и у других 89-100% чаяния традиционной формы жизни (!!!).

5.       Традиционное отношение между супругами свойственно 33% респондентов, при 7% сочувствующих, но не практикующих и 60% безразлично и враждебно настроенных. А вот радостей традиционной жизни: верности супругов, семейного счастья хотят 82-100% респондентов.

6.       Традиционное воспитание детей свойственно 25% респондентов, при 22% сочувствующих, но не практикующих, и 53% безразлично относящихся. При этом радостей традиции: уважения со стороны детей, их воспитанности, успешной адаптации в жизни и т.д., хотят 85-87% респондентов.

7.       Меценатство и благотворительность традиционной семьи приветствуют всего 22%, при 78% безразлично и враждебно к ним относящихся. При этом все 100% хотят наслаждаться благами традиционной жизни: взаимопомощью, справедливостью, вниманием близких и т.д. 

Можно сделать некоторые выводы:

1. очевидно, что чаяния людей и в XXI веке не отличаются особой оригинальностью, оставаясь вполне традиционными, а вот средства для достижения их, т.е. стиль жизни, предложенный современным обществом, – весьма далеки от того, чтобы их удовлетворить. Действительно:   

– Все хотят экономической стабильности в семье – и, тем не менее, приучены считать ниже своего достоинства экономить, не брать ничего в кредит, под проценты, и заниматься хозяйством самим, не надеясь на государство и коммунальные службы. В этом видна оборотная сторона урбанизации, делающей человека зависимым, уязвимым и несамостоятельным.

– Как правило, все, и мужчины, и женщины, прекрасно понимают функции хозяина дома, хотят пользоваться его функциями («Муж должен работать, приносить в дом деньги», «Что же ты за мужчина, если в доме ремонта нет?» и т.д.) – и в то же время нет традиции признавать мужа главой семьи. Так, жене дается право не менять девичью фамилию на фамилию мужа, т.е. оставаться, по сути, в своей родительской семье; при разводе дети чаще всего остаются с матерью, и даже льготы семье по рождению детей называются «материнским капиталом».

– Зато когда то же современное общество хочет добиться решения демографической проблемы – одновременно отправляет женщину, потенциальную хранительницу домашнего очага и мать будущих детей, на производство. Кстати, женщины вовсе не сопротивляются своим природным функциям; они их просто «не знают», следуя модным веяниям коммунизма и феминизма. По объяснению Ф. Энгельса (1820-1895), приобщение женщины к производству, освобождение ее от ухода за семьей и детьми и, как следствие, предоставление ей полной экономической и моральной самостоятельности (от мужа) (т.е. феминизм), имеет целью (sic!) преодоление коммунистическим обществом брака как формы частной собственности в пользу общественно-коллективного хозяйства: «Не будет ли это достаточной причиной, – отмечает он, - для постепенного возникновения более свободных половых отношений?». Каким образом, зададимся вопросом, данная цель может соответствовать крепости современной семьи?

– Еще все хотят иметь счастливую семью – но одновременно предпочитают посвящать время не ей, а общественной работе и зарабатыванию собственного престижа.                                                                                              

– Хотят, чтобы любимый человек был им верен – и считают своим законным правом иметь собственные интересы и увлечения вне семьи.     

– Хотят, чтобы их понимали – и не имеют обычая ежедневно советоваться по всякому поводу; поступают по-своему, а потом высказывают друг другу претензии относительно того, что «мы совершенно разные люди», как будто весь мир создан только для того, чтобы соответствовать их ожиданиям.    

– Хотят иметь послушных и уважительно воспитанных детей – и воспитывают их не строго, попустительски, вполне в духе шаблонов, созданных низкопробной массовой культурой.

– Хотят справедливости и взаимопомощи в обществе – и сами не уважают никого, не занимаются меценатством, благотворительностью.   

– Страстно желают традиции – и яростно ненавидят свою родную традицию, найдя ей альтернативу в иных, зарубежных авторитетах, в идолах и «звездах» политики, культуры и эстрады. 

2. Показательно, что даже из безразлично относящихся к традиции всего 11% респондентов довольны ситуацией. 89 же %, пусть и неосознанно, отдает предпочтение традиционным формам жизни. Вся проблема – в неосознанности этих стремлений, что говорит о том, что традиционные семейные ценности в XX столетии людям переданы не были.

В заключение следует отметить, что, конечно же, сегодняшние идеи об изменении человека, о «несовременности» традиционной культуры и семьи по-прежнему остаются не более чем мифом.

Наука, культура, мифология современного общества активно сориентированы на адаптацию человека к урбанизированному образу жизни, цивилизации, индивидуализму, в то время как само бессознательное людей, их неосознанные чаяния жаждут традиции.

 

Таким образом:

 

Целью семейной терапии в перспективе традиционной культуры является не просто помощь людям в личностном изменении для облегчения их страдания от неудовлетворенности своим бытием в семейной системе, не просто освобождение семьи от негативных симптомов, а оздоровление всей семейной системы.

           

Задачами терапии в таком случае видятся:

- ориентация членов семьи «на проблему», «здесь и сейчас»;

- восстановление традиционной иерархической структуры и стабильности семьи.

- личностная помощь членам семейной системы в принятии на себя ответственности за свою ролевую функцию в семье.

 

 

Теоретические положения семейной терапии в перспективе традиционной культуры:

 

1. лечение семьи как закрытой самостоятельной системы (чтобы семья была приспособлена к изменчивым условиям мира (отношения с родственниками, с работой, друзьями и т.д.), она должна быть стабильной),
2. тренинг супружеских и межличностных отношений в семье;
3. активная поддержка традиционных ценностей.

 

Норма развития семьи:

 

1. В семье царят традиционные ценности: вся семья ходит в храм и имеет духовника, который часто посещает ее на дому.
2. Супруги удовлетворены браком и полагают развод неприемлемым.
3. Главой семьи и кормильцем является муж (и/или) старшие сыновья, а женская половина занимается домашним хозяйством и воспитанием детей.
4. В семье приняты немногочисленные, но четкие требования к каждому члену семьи. Дети воспитываются в строгости и принимают посильное участие в ведении домашнего хозяйства.
5. Семья живет расчетливо, не «на широкую ногу», по «приходу-расходу». В идеале ведется семейный бизнес, ориентированный на развитие, некоторое производство.
6. В семье принято «доглядывать» за собственными бабушками и дедушками, заниматься благотворительностью и меценатством.

 

Нарушения в семейном развитии, показания к семейной терапии:

 

1. В семье нет традиционных ценностей, семья не ходит в храм и не имеет духовника.
2. Супруги не исключают принципиальной возможности смены партнера в браке.
3. В семье царят демократические отношения: супруги равноправны, работают, а дети воспитываются в детских общественных учреждениях.
4. В семье нет четко определенных требований к каждому члену семьи. Дети не принимают участия в ведении домашнего хозяйства.
5. Семья живет «на широкую ногу», ведь «живем один раз».
6. В семье не принято «доглядывать» за собственными бабушками и дедушками. Они в доме престарелых, или не живут вместе с семьей.

 

Условия для изменения поведения в семье:

 

1.       ориентировка в первую очередь на действие, а потом уже на инсайт;

2.       планирование изменения во время сеанса, закрепляемое дома;

3.       терапия долгосрочная, представляющая собой цикл из четко определенных тематических сессий;

4.       сопротивление семьи терапевтическим изменениям – ценный источник анализа семейной дисфункции;

5.       в идеале психотерапевт занимает роль «друга» и «духовника» семьи (а еще лучше – дружба семьями).

 

Приемлемые техники для семейной терапии в перспективе традиционной культуры:

 

1. работа с семьей через родителей (они – источник семейных правил);
2. межсемейные «конференции» (групповые тренинги с любой комбинацией участников).

 

Список основной литературы

 

1. Малкина-Пых И.Г. Семейная терапия. Справочник практического психолога. М. 2008. 992 С.
2. Обозов Н.Н. Психологическое консультирование. СПб. АППиМ. 2000. 36 С.

3.       Основыпсихологии семьи и семейного консультирования. Учеб. пособие для студ. высш. Учеб. заведений / Под общ. ред. Н.Н. Посысоева. — М.: Изд-во ВЛАДОС-ПРЕСС, 2004. 328 С.

Список дополнительной литературы

 

4.      Браун Дж., Кристенсен Д. Теория и практика семейной психотерапии. - СПб.: Питер, 2001. - 352 с.

5.      Бретт Д. Жила была девочка, похожая на тебя... Психотерапевтические истории для детей / Пер. с англ. Г.А. Павлова. - М.: Независимая фирма "Класс", 1996. - 224 с.

6.      Варга А.Я., Драбкина Т.С. Системная семейная психотерапия. Краткий лекционный курс. - СПб.: Речь, 2001. - 144 с.

7.      Вебер Г. Кризисы любви: Системная психотерапия Берта Хеллингера. - М.: Изд-во Института психотерапии, 2002. - 304 с.

8.      Витакер К. Полночные размышления семейного терапевта. - М.: Независимая фирма "Класс", 1998. - 205 с.

9.      Витакер К., Бамберри В. Танцы с семьей: Семейная терапия: Символический подход, основанный на личностном опыте. - М.: Независимая фирма "Класс", 1997. - 161 с.

10.   Елизаров А.Н. Основы индивидуального и семейного психологического консультирования: Учебное пособие. - М.: Ось-89, 2003. - 336 с.

11.   Елизаров А.Н. Психологическое консультирование семьи: Учебное пособие. - М.: Ось-89, 2004. - 399 с.

12.   Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования: Учебное пособие. - М.: Гардарики, 2004. - 320 с.

13.   Маданес К. Стратегическая семейная терапия. - М.: Независимая фирма "Класс", 1999. - 272 с.

14.   Минухин С., Фишман Ч. Техники семейной терапии / Пер. с англ. - М.: Независимая фирма "Класс", 1998. - 304 с.

15.   Роджерс К. Искусство консультирования и терапии / Пер. с англ. О. Кондрашовой, Р. Кучкаровой, Т. Рожковой, Ю. Овчинниковой, Г. Пимочкиной, М. Злотник. - М.: Апрель-Пресс, Эксмо, 2002. - 976 с. (Серия "Библиотека всемирной психологии").

16.   Саймон Р. Один к одному: Беседы с создателями семейной терапии / Пер. с англ. - М.: Независимая фирма "Класс", 1996. - 224 c.

17.   Спиваковская А.С. Психотерапия: игра, детство, семья. Том 2. - М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО, 2000. - 464 с.

18.   Хейли Д., Эриксон М. Стратегии семейной терапии / Перевод с англ. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. - 448 с.

19.   Хеллингер Б. Порядки любви: Разрушение семейно-системных конфликтов и противоречий. - М.: Изд-во Института психотерапии, 2001. - 400 с.

20.   Черников А.В. Системная семейная терапия: Интегративная модель диагностики. - М.: Независимая фирма "Класс", 2001. - 208 с.

21.   Шерман Р., Фредман Н. Структурированные техники семейной и супружеской терапии: Руководство. - М.: Независимая фирма "Класс", 1997. - 336 с.

22.   Шнейдер Л.Б. Психология семейных отношений. Курс лекций. - М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО, 2000. - 512 с.

23.   Эйдемиллер Э.Г., Юстицкис В.В. Психология и психотерапия семьи. - СПб.: Питер, 1999. - 656 с.